нескромное обаяние арабской буржуазии

Очень стремительно разошлась со своим бахрейнским начальником, буквально в трёх репликах
Немного горько, потому что чувака я знала много-много лет, знакома с его дочерью, участвовала в общажных эпопеях его племянника и всё такое. Не скажу, что прям в танке вместе горели, но бывало много всякого, и преимущественно ржачного и хорошего.
Но молчаливая взаимная неудовлетворённость видением и подходами к решению проблем стремительно и параллельно росла в Киеве и в Манаме. И в итоге всё закончилось ёмким и лаконичным: да пошла ты - да и пошёл ты - и пошли они одновременно и сразу, в разные стороны.

Можно, можно было бы прийти к общему знаменателю. Но совершенно нет желания договариваться.
За последние полгода я стала немного расистка в плане коммуникаций. И просто физически больше не могу терпеть всю эту ближневосточную муть и пахлаву головного мозга - ни в начальнике, ни в Персидском Котике. Этой вот сладкой ваты речей, пафоса, множественных обещаний (когда обе стороны прекрасно знают, что это всё чёс, но мы улыбаемся и держим лицо), многоэтажных комплиментов одновременно мозгам и жопе, этсетера.
Вся вот эта вот тысяча и одна ночь стала жууууутко раздражать. Лет десять почти не раздражала - я ржала про себя преимущественно, я никогда не велась, но мне было прикольно за всем этим наблюдать, как они работают, как общаются с мужиками и женщинами, и детьми. Сравнивать, умиляться акценту в английском, потешаться над сложностью синтаксических конструкций в переписке.
Кажется, я на самом-то деле никогда не воспринимала ни одного, ни второго серьёзно. Жила с ними, работала, пила, помогала - но это всё как-то немного понарошку, detached from me.

Потом как-то постепенно - и в журнальной работе, и в личной жизни - я стала по чуть-чуть всё больше раздражаться всем этим гонором и пафосом. И стала подначивать, тоже по чуть-чуть, всё больше, и больше, и больше. Иногда оба обижались с какой-то мелочовой хуйни (в моём понимании), иногда я действительно заходила за грань в плане категоричности и язвительности.
(Но в этом плане страдает и ближайшее окружение, сестра, лучшие друзья, авторы и близкие коллеги. Я работаю над собой, и иногда получается вовремя остановиться).

И там, и там - на каком-то этапе стало решительно невозможно дальше это терпеть. Для меня всё это какая-то... позолоченная неискренность. Но когда я пыталась объяснить обоим, что я не ведусь на это всё и что я хочу попроще, своими словами - на меня всегда, всегда дичайше обижались. И в итоге мне почти всегда приходилось отступать на пять шагов назад и извиняться на ровном месте.

Короче, в моём случае кросс-культурная коммуникация вышла несколько боком.
Я объездила чуть ли не две трети мира, от Чикаго до Явы и Лангкави, чтобы в 36 лет узнать про себя, что всей моей лучезарной толерантности может хватить на одну большую конференцию или там на цикл лекций, но уж как не более.
Это немного страшновато и неприятно. Но это факт. И я не хочу это чинить.
Я вот нашла с кем работать, с кем ржать, с кем спать. На этой неделе это даже один и тот же человек (что тоже не очень здорОво, но пока так).

Я не хочу получать в ответ на мою довольно тонкую иронию две тонны пафосных стонов о том, как глобально я унизила человека.
Я хочу, чтобы меня хвалили, но при этом не заливали грузовиком неуместного мёда.
Я не хочу больше слушать эти мерзкие шутеечки про украинских женщин (которые якобы "просто шутка" и это у меня проблемы с юмором).
Я хочу, чтобы обещания - рабочие и личные - выполнялись быстрее, чем через три года.
И особенно, особенно, не хочу быть трофеем, этакой брошкой в виде экзотической белой женщины.

Подозреваю, на той стороне Персидского (Арабского) Залива тоже некоротенький список претензий :)
Ииии, видимо, нам с ними дальше жить, раздельно. Хотелось бы добавить тут: No hard feelings. Но их пока что много. Но они будут слабеть, точно знаю. Лет через пару я буду вспоминать обоих моих сладеньких котиков с лёгкой ностальгией и нежной благодарностью за всё хорошее.